А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Кто-то - Глеб? Боже, как давно это было!.. - рассказывал о цветах пустыни, которые приманивают насекомых подобной чудовищной смесью: "свиной навоз, розовое масло и гнилой лук". Но там - пустыня... Здесь, обнесенные проволочной изгородью, стояли древние, ветхие, неизвестно из каких глубоких хранилищ извлеченные палатки. Брошенные на землю беленые рейки обозначали пути, по которым можно ходить. Одинаково мерзко несло и от кухни, и от нужника. Побрякивая железным, мерно шли караульщики. Как бы серые тени скользили у их колен... Лишь однажды Светлана слышала лай этих: кто-то пытался бежать. Все это было предназначено для унижения. Светлана не понимала сама, что помогло ей продержаться эту неделю. В первый день казалось: конец. И становилось хуже изо дня в день, но одновременно откуда-то приходили силы сопротивляться, и сегодня она знала: можно выдержать и не это. И даже - годами. Если только нужно выдерживать... В сортировочной палатке, освещенной ацетиленовыми лампами, было гнусно и жарко. К вони немытых, неухоженных тел добавился едкий запах страха. Скученных людей вызывали по одному за брезентовую перегородку, где и происходила непонятная "сортировка", а оттуда уводили каким-то другим путем, потому что никто не возвращался обратно, и спросить, что же там происходит, было не у кого. Очередь до Светланы дошла за полночь. Из полусотни приведенных - осталось четверо. Двое лежали на заплеванном, неимоверно грязном брезентовом полу. Но Светлана и тот мужчина, с которым ее вместе привели и на которого она обратила внимание, упрямо стояли, переминаясь с ноги на ногу или делая изредка несколько полуприседаний: разговаривать или выполнять нормальные гимнастические упражнения охрана не позволяла. Долго, больше часа, они так и провели - вчетвером. Наконец появился лысоватый лейтенант без фуражки, пальцем поманил Светлану: - Идем, красотка. Она - пошла. За брезент, в неизбежность. Дико хотелось пить. Стол, и по ту сторону стола - двое. Они закрыты от света белого пламени и потому почти не видны. далее